ФЕСТИВАЛИ - ПРОВИНЦИЯ И СТОЛИЦА

Александр ЧЕПУРОВ

ТЕАТР В КООРДИНАТАХ ИСТОРИИ

Театральный фестиваль "Голоса истории", вот уже в седьмой раз прошедший в Вологде (27 июня-5 июля), имеет свою идеологию, которую некогда сформулировал один из его создателей - замечательный театральный критик Александр Петрович Свободин.

Задумывался фестиваль на рубеже 1980-х и 1990-х годов - на рубеже двух эпох, когда наша страна вступала в новый виток истории, когда жизнь требовала нового взгляда на события далекого и недавнего прошлого, когда рушились стереотипы, когда историческое мышление становилось сопричастно нашей обыденной жизни. Одной из его отличительных особенностей стало то, что спектакли разыгрывались на открытых площадках Вологодского кремля. Одно из этих пространств было определено в так называемом Консисторском дворе, на фоне кирпичной стены, из-за которой были видны купола древнего Успенского собора. Эта живая декорация сообщала любому зрелищу, развертывающемуся на дощатых подмостках, особый, почти что бытийный контекст. Между артистами и зрителями создавалась особая система отношений, где драматический пафос героев приобретал особый энергетический посыл, особую публицистическую заостренность. Вторая площадка была устроена в своеобразном "проломе" угловой Пятницкой башни. Здесь действие спектаклей оказывалось, что называется, "монтированным" в белокаменный портал и, сохраняя камерность, между тем обретало масштаб исторического измерения.

Спектакли начинались с наступлением сумерек, и фантастический свет белой северной ночи, дыхание природы настраивало на особый лад, подвигало к соразмышлению о "судьбе человеческой, судьбе народной". Постепенно в орбиту фестиваля стали вовлекаться и спектакли, показанные на традиционных закрытых театральных площадках, но также сопричастные исторической теме. А затем и сама историческая тема стала трактоваться в значительной степени расширительно. Развитие жизни и театра расставляло в программах фестиваля каждый раз свои акценты.

Целью фестиваля было не просто обращение к произведениям на исторические сюжеты, не просто стремление вынести их на открытые площадки, устроенные в пространстве Вологодского кремля, - целью фестиваля стала попытка художественного переосмысления целых пластов жизни в контексте исторического процесса, которому сопричастны сегодняшние зрители, вслушивающиеся в голоса далекой и близкой истории. От всеядности фестиваль уберегал строгий отбор, который предполагал наличие у авторов спектаклей подлинного интереса к осмыслению жизни в контексте и в координатах исторических измерений.

Рейтинг Вологодского фестиваля достаточно высок. Традиционно на фестиваль, проводящийся раз в два года, приезжают ведущие театры из Москвы и Петербурга, театры из различных регионов России и СНГ. Некоторые из театров уже приобрели статус постоянных его участников - как, например, Центральный театр Российской Армии, театр "У Никитских ворот" под руководством Марка Розовского или псковский театр "Карусель" под руководством Вадима Радуна, дающий свои представления на открытом воздухе.

Нынешний фестиваль, художественным руководителем которого является известный критик, деятель театра и кино Константин Щербаков, казалось, был намеренно остро и полемично направлен на переосмысление недавно ушедшего в историческое плавание двадцатого века. Горьковская пьеса "На дне" в постановке Центрального театра Российской Армии (реж. Б. Морозов), пьеса Рустама Ибрагимбекова "Петля" в интерпретации московского театра "Модерн" (реж. С. Врагова), сценическая версия повести Бориса Васильева "В списках не значился", осуществленная Вологодским театром для детей и молодежи (реж. Б. Гранатов), "Старший сын" А. Вампилова в исполнении студентов курса В. Пази при Санкт-Петербургском театре им. Ленсовета (реж. Ю. Бутусов) и, наконец, сценическая фантазия Марка Розовского и театра "У Никитских ворот" - "Убийство в храме. Репетиция", где события из далекой английской истории, положенные в основу поэтической драмы Элиота, тесно сопряжены с детективно-публицистическим рассказом о трагической судьбе священника Александра Меня. Вот ключевые спектакли фестивальной программы.

Сегодня по мере развития отношений собственности в нашей стране все отчетливее и понятнее начинает звучать голос Максима Горького, все ближе, определеннее и реальнее становятся некогда волновавшие его конфликты, проникнутые остротой социально-философских измерений человеческой жизни. Вынося на дощатые подмостки Консисторского двора в Вологодском кремле свой спектакль "На дне", режиссер Борис Морозов как будто специально стремился подчеркнуть мистериально-притчевое звучание горьковской пьесы. Изогнутый крест-свод ночлежки (сценограф Иосиф Сумбаташвили), подвешенный сверху на гигантском телескопическом кране, зависал над игровой площадкой, одновременно и осеняя, и замыкая, возвышая и придавливая к земле то действо, ту реальную и приземленную жизнь, которая развертывалась на наших глазах. Режиссер, казалось, намеренно в своем варианте спектакля для открытой площадки Кремля обнажал особую театральную подчеркнутость, открытую условность актерской игры, отчего действие горьковской пьесы во многом сближалось с народной драмой и обретало черты своеобразной "человеческой комедии". В этом варианте спектакля особую остроту приобретал образ Луки, созданный Г. Крынкиным. Этот Лука был проницателен и язвителен. Лицедей и провокатор, он не столько проповедовал, сколько стремился срежиссировать такие ситуации, в которых сам человек смог бы открыть для себя какие-то важные истины или свойства своей натуры. Его острое видение реальности подвигает героев спектакля к весьма скептическим прогнозам. Надо научиться жить в ситуации в общем-то безысходной, где идеалы добра и справедливости попраны и, как представляется, безвозвратно утеряны...

Ситуация, в которой человеческие чувства, надежды и стремления оказываются раздавленными жерновами безжалостной истории, подает свой голос и из эпохи двадцатых годов прошлого века. Единственной, прозвучавшей на фестивале, современной пьесой на историческую тему была драма известного писателя и сценариста Рустама Ибрагимбекова "Петля". Коллизия, возникшая вокруг театрально, напоказ обставленной попытки самоубийства белого офицера-эмигранта, обрастает в пьесе Ибрагимбекова массой весьма экстравагантных подробностей. Здесь и необычный способ полковника Субботина расплатиться с кредиторами, и любовный треугольник, возникший между ним, его давней подругой Ниной и фотокорреспондентом-французом, и инфернальные явления тени Распутина, в убийстве которого некогда принимал участие сам Субботин, и запутанные отношения белоэмигрантов с ОГПУ... Все это обилие тем, проблем, философских и публицистических рассуждений, присутствующих в пьесе, режиссер Светлана Врагова подчинила сквозной сугубо человеческой теме. Не убоявшись известного рода мелодраматизма, введя в спектакль мощную романсовую, поэтическую стихию, она сумела преодолеть некоторую риторичность пьесы, трактовав даже лубочно-публицистическую фигуру Распутина как поэтический образ, сделав его неким двойником героя, мистическим дирижером событий. И хотя в образе Субботина (О. Царев) с его открытой душевностью и простоватостью проскальзывают временами черты скорее советского (в духе бондаревских лейтенантов), чем белого, офицера, все же именно его человечность и стремление найти, казалось, навеки утраченную гармонию с жизнью оказываются необычайно привлекательными и вызывают безусловное сочувствие зрителей. Глубоко и драматично сыграна В. Дьяченко история ротмистра Коновалова, пошедшего на сделку со своей совестью, не способного выдержать напора обесчеловечивающих сил зла. Именно эта тема борьбы героев с жесткой логикой истории и ее предательскими механизмами становится ведущей в спектакле. Она обретает здесь пронзительное звучание.

Оставаться человеком даже в ситуации абсурда и безысходности - эта тема, остро переживаемая нами в новом времени, побуждает с особым вниманием вслушиваться в голоса истории, в те ситуации, которые чреваты мотивами экзистенциального выбора. Именно в таком ключе трактуется в спектакле Вологодского театра для детей и молодежи повесть Бориса Васильева "В списках не значился". Режиссер Борис Гранатов увидел в знаменитом эпизоде, посвященном юному офицеру, защитнику Брестской крепости, своеобразный поэтический экзистенциальный миф, где человек, вынужденный противостоять целой армии, находит в себе нравственную опору для борьбы даже в безысходной и, казалось бы, бессмысленной ситуации. Эта внутренняя нравственно-философская коллизия обретает особую актуальность сегодня, когда, вовлеченные в дикие и в общем-то далекие от насущных жизненных интересов конфликты и войны, люди гибнут, так и не осознавая смысла происходящего, когда практически отсутствуют идеалы, во имя которых стоило бы отдавать жизнь. Спектакль Бориса Гранатова идет в двух вариантах - на стационарной сцене и в Вологодском кремле. Когда он играется на открытой площадке, вмонтированной в раму Пятницкой башни, где вздыбленные железные сходни-балки являют собой одновременно и путь в преисподнюю, куда с грохотом летят гильзы от выпущенных снарядов, и некий пандус, ведущий героев в рай, на верхний ярус башни, куда уходят из жизни погибшие в мясорубке истории люди. Планшет же сцены застлан парусиной, колышущейся на надувных матрацах, что создает образ зыбкой земной хляби, где человеку по сути не на что опереться, где возможно только балансировать, где опору можно найти только в самом себе. Этот же образ сохраняется и на стационарной сцене-коробке. Только взамен белокаменного обрамления, проявляющего сопричастность героев живому миру, дыханию ветра, перламутровому ночному свечению и свету занимающейся зари, приходит черная рама театрального портала, что делает всю историю более мрачной и концентрированно-трагической. Ярусы башенных галерей, имитированные на сцене (сценограф С. Зограбян), преображаются в гигантский иконостас, несущий в себе идею целостности мироздания и формирующий пространство слагаемого на наших глазах мифа. Выразительность и жесткость формы всегда отличала спектакли Бориса Гранатова, но в спектаклях последних лет присутствует еще и глубина, многослойность, создающая пространство для со-размышления и со-чувствования. В первую очередь это происходит благодаря тем обертонам, которые привносят в композиции режиссера актеры. В спектакле по повести Б. Васильева наряду с другими интересными работами хочется выделить исполнителя роли юного лейтенанта Плужникова Виктора Харжавина, азартно и искренне раскрывшего историю обретения героем первого трагического опыта войны, а также Елену Авдеенко, которая светло и лирично создала образ хромоногой девушки Мирры, ценой самопожертвования пытавшейся сохранить надежду на человечность. Безусловно, в этом спектакле есть и свои противоречия. Использовав инсценировку М. Захарова и Ю. Визбора, своеобразно "утроив" героя (в спектакле присутствуют три Николая Плужникова - пятилетний мальчик, лейтенант-новобранец и опаленный войной, внутренне опустошенный герой), введя затягивающие действие непомерно разросшиеся эпизоды (сцена воображаемой свадьбы), режиссер отчасти внес дисгармонию в свой строго определенный замысел. Однако от этих (хочется думать, легко устранимых) несовершенств композиции значение этого спектакля ничуть не уменьшается. Ведь оказывается, что столь активно освоенный нашим искусством опыт давно отгремевшей войны способен зазвучать свежо и звонко, так, что становится интересен молодежной аудитории, завороженно и сочувственно следящей за развертывающимся на их глазах действом.

Драматургия Александра Вампилова является для нас отголоском самого недавнего прошлого. Казалось, и играть ее можно еще вполне как современную. Но вместе с тем здесь таятся серьезные трудности. Дистанция в тридцать пять лет уже достаточно сильно ощутима. И хотя конфликты скорее приблизились, чем отдалились от нас, общий тон, атмосфера и жизненные реалии ушли в прошлое и тянут скорее к стилизации в духе "ретро". Не то ли происходило некогда и с пьесами А. Островского, которые в 1890-1900-е годы переходили из разряда современных в категорию исторических? Однако трансформации комедии А. Вампилова в историческую пьесу в студенческом спектакле курса Владислава Пази не происходит. Режиссер Юрий Бутусов решает вампиловского "Старшего сына" как остро современную притчу, где реалии времени смешаны в терпкий сценический коктейль, где даже возрастные характеристики героев (все роли играют юные студенты!) отступают перед сущностными доминантами поведения персонажей. Это притча о стремлении людей сквозь тернии воинствующего индивидуализма пробиться к взаимопониманию. Стена из старых непарных дверей, наглухо захлопнутых для посторонних, составляющая основу сценографического образа спектакля, создает предлагаемые обстоятельства действия. В спектакле лидирует мужское трио - Сарафанов (Д. Лысенков), Бусыгин (А. Торковер) и Сильва (С. Никольский). Режиссер сознательно динамизирует действие, даже дописывая отдельные сцены, обостряет некоторые перипетии вампиловской пьесы, делая акцент не на "комедии характеров", а скорее на "комедии положений". В результате спектакль, балансируя на острой грани между историей и современностью, высекает искру активного взаимодействия, интереса, особого азарта, с которым молодые артисты, а за ними и подпадающие под их обаяние зрители, обращаются к насущным проблемам жизни.

Рассказанная Марком Розовским на открытой площадке Пятницкой башни история убийства Александра Меня обрела объем исторического обобщения благодаря традиционному для театра "У Никитских ворот" открытому публицистическому приему. Широту обобщения привнес и поэтический контекст драмы Т. С. Элиота "Убийство в храме", которая и дала общее название всему представлению. Идея соборности церквей, их сущностного единения входит в столкновение с трагедией раскола, с утратой духовного единства людей, которые обостряются в ходе исторического развития народов. И тогда происходят убийства тех духовных Отцов, которые самоотверженно встают на пути сил, разделяющих и стравливающих людей. Тема кощунственного убийства, "убийства в храме" становится необычайно острой и актуальной. Некоторая дидактичность и назидательность композиции спектакля в полной мере искупается патетикой его музыкально-драматической интонации, и финальная молитва, прозвучавшая в стенах Вологодского кремля, проникала, казалось, в сердца всех людей, собравшихся на этот заключительный спектакль фестиваля.

Театральный корабль "Голосов истории" подобно метафорической лодке из одноименной народной фольклорной драмы, ярко и красочно представленной на открытой площадке фестиваля Калужским драматическим театром (реж. А. Плетнев), плыл сквозь время, прирастая "новыми песнями", новыми мотивами и вариациями человеческих судеб. В орбиту фестиваля включалась и история отношений великого Мольера с властью абсолютного монарха Людовика XIV, отступившего перед напором лицемеров-святош ("Кабала святош" М. Булгакова в постановке Липецкого театра драмы им. Л. Толстого), переосмысленная режиссером В. Пахомовым в духе площадного театра. Органичным в программе оказался и трагический миф о царе Эдипе, поставленный Санкт-Петербургским театром на Литейном (реж. А. Прикотенко), в прихотливо-модернистской интерпретации которого открылась драма самопознания героев, вдруг обратившихся к смыслу своих собственных, совершенных некогда поступков. В круг "Голосов истории" была включена и версия шекспировской комедии "Сон в летнюю ночь", представленная на открытой площадке в парке у кремлевской стены Вологодским драматическим театром (реж. З. Нанобашвили), создавшим гротескно-фарсовую, "циркизированную" концепцию мира, полного ошибок, несовпадений и карикатур на человеческие чувства и ценности. Подобная же тенденция к воспроизведению мира как некоей клоунады и фарса присутствовала и в версии гоголевской "Женитьбы", созданной Сергеем Арцибашевым теперь уже с артистами столичного Театра им. Маяковского. А непременный участник Вологодского фестиваля руководитель Псковского драмтеатра и театра "Карусель", зачинатель постановок на открытом воздухе Вадим Радун показал свою богатую неисчерпаемой фантазией версию пушкинской "Полтавы" ("Россия, встань и возвышайся!"), где на первый план, благодаря искусству замечательного артиста В. Свекольникова, выдвинулась парадоксальная по своей сути драма властолюбивого гетмана Мазепы. Именно этому герою были отданы режиссером лучшие поэтические места пушкинской поэмы (Полтавский бой, портрет Петра, лирические откровения). И наконец, подлинным открытием фестиваля явился спектакль по новелле П. Мериме "Кармен", показанный Крымско-татарским театром, приехавшим из Симферополя. Здесь с мощной силой страсти и удивительным мастерством зазвучала вдруг ставшая остро-современной тема столкновения двух культур, двух способов жизни, двух систем ценностей, которые не могут обрести гармонии в этом мире. Блестящий актерский дуэт А. Темиркаяевой и А. Сейтаблаева поистине захватил зрителя, вовлекая в круговорот неразрешимых конфликтов, расколовших мир на две противоположных и несопрягаемых половины, жаждущих любви, но не способных удержать и сохранить ее...

У "Голосов истории" видится богатая перспектива. Но есть, конечно же, и свои проблемы. В первую очередь, здесь остро ощущается дефицит новой драматургии. Ведь единственная показанная на фестивале современная пьеса Р. Ибрагимбекова была написана около десяти лет назад, а композиция М. Розовского отнюдь не претендует на самостоятельную драму. То, что жизнь в историческом измерении, судьба человека и судьбы истории в их драматическом сопряжении остаются в центре нашего интереса, - не подлежит сомнению. И потому хочется надеяться, что в орбиту вологодского фестиваля вплетутся и голоса современных авторов, размышляющих и сострадающих прошлому и настоящему