ФЕСТИВАЛИ - ПРОВИНЦИЯ И СТОЛИЦА

Екатерина ВАСЕНИНА

Смотр русской актерской школы провинциальные театры провели на "отлично"

На смотры провинциальных театров в Москве ходит особенная публика. Такая публика знает, что провинция - понятие не географическое, а эстетическое. Что глубоко провинциальный спектакль можно встретить в репертуаре какого-нибудь столичного театра. И потому зал Малого театра был полон на протяжении VI фестиваля "Островский в доме Островского", придуманного в 1993 году в формате биеннале (раз в два года). На открытии Юрий Соломин, худрук Малого театра, так и сказал: мол, открываем очередной фестиваль провинциальных театров: "Слово "провинция" для меня звучит музыкой. Я сам оттуда родом". Сыграл свою роль и оргмомент. Билеты были доступны - в среднем 200 рублей. Студенчество, интеллигенция средних лет и пожилые театралы чувствовали себя уютно в "своей" толпе, пришедшей в театр не ради статуса, а в поисках утраченной русской театральной классики. Спектакли начинались вовремя, антракты не затягивали. Играли ясно, лаконично, правдиво, действие укладывали в три часа: большинству зрителей там, дома, рано вставать. И вышло все как-то складно.

Горячее сердце

Костромской государственный драматический театр имени Александра Островского.
Режиссер Сергей Морозов.

Самый молодой главный режиссер в России, 27-летний Сергей Морозов, выбрал из наследия Островского пьесу, имевшую при жизни автора умеренный успех. В Александринке на бенефисе актрисы Линской в 1869 году и вовсе случился провал. И выиграл, потому что имел в распоряжении хорошо разложенную по амплуа труппу и свое желание играть по законам русского актерского театра XIX века (а роль режиссера сводилась к тому, чтобы актеры "не стукались лбами"). В его "Горячем сердце" получилось так много "вкусных" работ, что разбежались глаза. Особенно удачным вышел городничий Градобоев в исполнении Юрия Ноздрина. У него помятый, но победоносный вид, зычный голос, суковатый костыль, наполеоновская треуголка с обвисшими краями и удачный фасон кармана, в который то и дело норовят "насильно положить".

Сцена взята в рамку то ли разрушенного, то ли недостроенного дома: остов крыши упирается в колосники, стены жестко ограничивают пространство жизни главной героини Параши (отличная работа молодой Людмилы Бояриновой), запертой дома злой мачехой.

Метафора ясная: почти до основания разрушены старый дом и привычная жизнь купца Курослепова, недоглядевшего жену и свои деньги (недаром он все время говорит: "Небо-то падает, заваливается..."), и тут же потихоньку налаживается новая жизнь Параши и дворового парня Гаврюши. Роль Градобоева в их судьбе самая первая: "Ну что за нация такая! Другие сраму убоятся, а нам - первое удовольствие!" - и этот урок впрок молодым. На историю про девушку, натерпевшуюся лиха от бдительных родителей и недостойного жениха, в Костроме наверняка ходят мамы с дочками, задумавшими замуж по любви.

Костромской театр - дорогой гость в Малом театре. Основанный в 1808 году, в 1812-м он приютил эвакуированный из Москвы Малый, "когда у нас были неприятности с иностранцами", лукаво напомнил Соломин.

Доходное место

Самарский академический театр драмы имени Горького.
Режиссер Вениамин Фильштинский.

Блестящая работа известной петербургской театральной династии Фильштинских - отца и сына. Режиссер, Фильштинский-старший, профессор СПГАТИ, выпестовал не одно поколение звезд (из последних - Хабенский, Пореченков). Глеб Фильштинский-младший, главный художник БДТ, прославился световыми партитурами более чем в ста спектаклях. В самарской работе он направил "проявляющие" душу лучи на придуманный художником Александром Орловым резной секретер с золотым павлином на крышке, музыкальной шкатулкой и подсвеченным "колесом фортуны" внутри. Как Жадову, жене его Полине, дядюшке Вышневскому или пройдохе Юсову алчные мысли на ум приходят, тут же дверцы секретера распахиваются, павлин распускает хвост, звучит сладкая, усыпляющая музыка и танцуют тысячи золотых пылинок в направленном луче света.

Авторский актерский рисунок удался исполнителю роли старого чиновника Аким Акимыча Юсова - Александру Амелину. Сцена Юсова в трактире вышла бенефисной. Зал, затаив дыхание, слушает его отповедь зарвавшемуся писарьку: "Не марай чиновников! Ты возьми, так за дело! Чтобы и проситель был не обижен, и ты доволен. Курочка по зернышку клюет!".

И зал, кажется, скандирует вместе с хором половых, которым дирижирует Юсов: "Свои люди - сочтемся! Чтоб и волки сыты, и овцы целы! Не в свои сани - не садись!" - перечисляя таким образом названия пьес Островского…

А потом публика приплясывает на своих зрительских местах вместе с разгулявшимся чиновником под "Ах ты, сукин сын, комаринский мужик!", подтвердив тем самым статистику из уст Соломина: "Самарский театр всегда был в верхних строчках российских театров, также и в те времена, когда именовался Куйбышевским".

Поздняя любовь

Архангельский театр драмы имени Михаила Ломоносова.
Режиссер Петр Суворов.

Архангельскую "Позднюю любовь" зрители провожали стоячей овацией. Конечно, во многом потому, что в пьесе заканчивается все уж очень хорошо: и поздняя любовь героини находит себе применение, и возлюбленный ее оказывается честным человеком, и порок в лице вертихвостки Лебедкиной сполна наказан. Но и актерская игра - просто прелесть! Кого ни возьми - крупный, отлично прорисованный характер.

Фелициата Антоновна в исполнении Людмилы Быновой - типичная уездная кумушка, алчная, хитрая, лебезивая и властная одновременно домоправительница. Людмила Маргаритова Натальи Латухиной, чья "поздняя любовь" и двигала пьесу, - едва ли не зомби на поводу запоздало вспыхнувшей страсти. Самая большая неожиданность - актер, играющий предмет ее любви - Николая Шаблова. Владимир Кулаков невероятно похож на Олега Даля, и портретное сходство усиливается схожими актерскими манерами. Зал так поверил ему, что, когда Шаблов - Кулаков подавал Лебедкиной (замечательная Елена Карелина) копию заемного письма, мои соседки запрыгали на месте и зашептали в беспамятстве: "А где же у него ксерокс? Ай! Неужто и подпись сам подделал?". Восхищению не было предела.

Значит, саспенс бывает не только в блокбастерах. В Малом театре - вот...

Бальзаминов, Бальзаминов!..

Вологодский ордена "Знак Почета" государственный драматический театр.
Режиссер Зураб Нанобашвили.

Поворотный круг сцены поделен на три мира: дом Бальзаминовых, где мать укачивает в люльке великовозрастного сына Михаила на выданье (Игорь Рудинский), накрененный воз с молодками Анфисой и Раисой (девки с возу - семье легче), увитая плющом золотая клетка вдовы Белотеловой (Наталья Лукьянова), истомившейся в одиноком довольстве. В центре круга - дерево с золотыми яблоками. На него Бальзаминов торжествующе карабкается, когда судьба предлагает наконец богачку Белотелову на блюде.

В вологодском спектакле очень хорошо сложился женский ансамбль. "Выйти замуж не напасть, кабы замужем не пропасть": этой народной мудростью героини пренебрегают и пристраиваются по мужьям каждая - как может, только гляди. Минутная роль горничной Химки Натальи Воробьевой - маленький бриллиант: такой пластичной, остроглазой, уморительной травести в современном театре давно не было. Вот бы еще ее где-нибудь увидеть!

Зураб Нанобашвили добавил степенному Островскому кавказской остроты и веселья: Анфиса и Раиса в кринолинах в крупнейший клоунский горох (Лариса Григорова и Екатерина Петрова), яростно жестикулируя и перебирая планы побега из отчего дома, того гляди, перейдут на грузинский.

Превосходные степени эпитетов, населившие этот текст, связаны с несколькими вещами. Во-первых, автор переел постановок современных пьес. Во-вторых, актеры действительно играли хорошо. В-третьих, приехавшие на фестиваль театры в гораздо большей степени, чем столичные актеры и зрители, живут в пространстве Островского, и потому игра их искренна.

…Смотрела и вспоминала клятву актера Марата Башарова, бывшего в учениках у корифея Малого театра Виктора Коршунова. Клятва была озвучена в какой-то телепередаче: "Виктор Иванович! Я ем чеснок, как вы нам говорили. Каждый день не получается, но я стараюсь…".

…По-моему, среди приехавших на фестиваль было много таких - с прочищенными чесноком кровеносными сосудами.

Новая газета, № 29, 26 апреля 2004 г.

На главную страницу раздела