ИЗДАНО В ПРОВИНЦИИ

Елена МИНЕНКО

"…ЛЮБИТЬ, ЖАЛЕТЬ, ПОНИМАТЬ, СОПЕЧАЛОВАТЬСЯ И СОРАДОВАТЬСЯ"

Нина Шалимова. Русский мир А. Н. Островского. Ярославль, 2000.

Понятие "мир писателя" употребляется в литературоведении довольно часто, хотя и осторожно. Сложнейшая задача мироописания предполагает выяснение законов построения этого мира, который есть "оригинальное и неповторимое видение вещей и духовных феноменов, запечатленное словесно" (такое определение дает в своей книге о мире Чехова А. Чудаков)1. Он же пишет о том, что "…примеры целостного анализа всего мира писателя назвать весьма затруднительно". Возможно, исследование Н. А. Шалимовой и нельзя назвать анализом всего мира Островского, но то, что мир русского драматурга в его этическом и эстетическом единстве явлен, живет и дышит на страницах этой небольшой книги, для непредвзятого читателя очевидно.

Можно согласиться с А. Чанцевым (см. журнал "Театр", 2000, № 4), что русский мир Островского у Шалимовой - это "преимущественно православный мир", хотя критик, видимо, не вполне одобряет такой подход к избранной теме. Однако именно эта сторона творчества Островского, как справедливо замечает исследовательница, "в наименьшей степени освещена в отечественном театроведении" (добавим - и в литературоведении). И хотя православно-религиозная сфера русской жизни не является для Островского отдельным предметом художественного изображения (об этом пишет Шалимова), вне ее прочитать Островского невозможно. Кстати, как это ни печально, но для многих эта сфера русской жизни - мир неведомый. Хочется привести лишь один пример, позволивший многое в "Грозе", про которую уже все, кажется, сказано, увидеть заново. Н. А. Шалимова справедливо отмечает, что в литературе о пьесе нет работы, посвященной точной датировке событий. Наиболее вероятным исследовательница считает период времени от дня Казанской Божьей матери до 20 июля, Ильина дня, а последнее действие трагедии - день памяти св. Марии Магдалины. За комментарием отсылаем читателя к рецензируемой книге, приводим лишь значимый итог: читаемые в это время на церковном богослужении библейские тексты "образуют некий "сверхтекст" трагедии, раскрывающий духовную перспективу действия". Для литературоведа же и театроведа здесь перспектива нового прочтения.

В центре мира Островского - человек. Н. Шалимова ставит перед собой задачу "рассмотреть человека Островского не только по социальной горизонтали, но и духовной вертикали (в его связи с миром идеального, с высшим началом бытия)". Этот образ: горизонталь, по которой распластан грешный "обыкновенный слабый человек" (так называет себя Жадов и так названа одна из глав), и вертикаль, мир горний, которого взыскует живая человеческая душа (каждая!), - становится в книге Шалимовой определяющим. Он отражает и основной, по мнению автора, конфликт мира Островского - противостояние мирского и мирового, дольнего и горнего. В этом мире и "безобразник" (без образа Божия) тоскует: "…и во мне есть искра Божия".

"Душа человека", "Сердце человека", "Совесть в человеке" - названия глав книги. Все слова не случайны, сердцевинны для героев Островского и для него самого. Исследователь обращает внимание на то, что все герои драматурга вкладывают в эти слова одинаковый смысл: сердце, душа, совесть, искушение, грех, жертва, покаяние. Добро и зло в русском мире Островского не путают и дурное хорошим не назовут. Н. А. Шалимова рассматривает драматургию Островского как особым образом организованное драматургом единство, через систему сквозных образных мотивов и тем, поэтому закономерен отказ от монографического исследования отдельных пьес. Исключение составляет лишь "Гроза", отразившая "рубежное, переломное содержание эпохи". Русский мир Островского не статичен, не замкнут сам на себе, он включен в историческое время и пусть медленно и тяжело, но меняется. Исследовательница предлагает классифицировать драматургию Островского не по хронологическому, а по хронотопическому принципу, когда определяющим становится особое времяпространство, в которое заключены герои. Эта классификация представляется чрезвычайно любопытной и во многом убедительной, однако для каждой выделенной группы пьес хронотоп определен все-таки довольно расплывчато (например, "мир традиционной народной культуры"). Нужно отметить, что схемы и классификации могут так и остаться только схемами, логической игрой, если автор не идет от текста, его скрупулезного анализа. Книга Шалимовой изобилует тонкими, интересными наблюдениями, на ее страницах слово отдано героям Островского, поэтому она убеждает.

Вслед за М. Бахтиным исследовательница ведущим началом хронотопа считает время, что и отразилось во многих определениях: русский мир на переломе эпохи, перед лицом нового времени, время Европы на просторах России. Причем последняя формулировка любопытна внутренней конфликтностью времени и пространства, отражая, по мысли автора, "разлом между временем Европы и пространством России". Интересно, что многие из пьес этой группы именно сегодня востребованы театром ("Волки и овцы", "Лес", "Без вины виноватые", "Таланты и поклонники"). Есть, наверное, какие-то существенные хронотопические переклички, время Европы и пространство России и сегодня, видимо, не сходятся, а если и сходятся, то конфликтно. Характеризуя этот этап русской жизни и проблематику пьес Островского, к нему относящихся, Н. Шалимова пишет об "упрощении нравственности, отказе от напряженной и трудной внутренней жизни" как о ведущей черте "духа времени". Герой Островского теперь преимущественно человек социальной горизонтали, неспособный "взметнуть", вырваться из ее плоскости, живущий в мире, где любви не найти. И все же, по мысли исследовательницы, Островский не приходит к отрицанию человека, его антропология положительна. В его творчестве человеческая душа "сохранена от распада и уничтожения". Слова, вынесенные в название рецензии, характеризуют ведущую, по мысли драматурга (и, как представляется, самой исследовательницы), способность человека, связующую его со всеми людьми, миром. Может быть, это и наивно, но именно на этом стоит русский мир Островского. Да и вообще мир.

P. S. Сценическому воплощению драматургии Островского посвящена новая книга Н. А. Шалимовой "Театральные основы творчества Островского" (СПб., 2001), а в следующем номере нашего журнала читайте ее статью ""Питер город холодный…" (Петербург в творчестве А. Н. Островского)".

Елена Миненко - филолог, литературный редактор "Петербургского театрального журнала". Печаталась в научных сборниках СПГУПМ, в "Петербургском театральном журнале", один из авторов учебного пособия "Русская литература XX века". Живет в Петербурге.

На главную страницу раздела