СВЕРДЛОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ
АКАДЕМИЧЕСКИЙ ТЕАТР
МУЗЫКАЛЬНОЙ КОМЕДИИ

Статьи

Елена Третьякова

В Екатеринбурге по-прежнему работает Свердловская музкомедия. В этом есть что-то знаменательное не столько по факту (театр областного подчинения, а область не меняла названия), сколько по смыслу. А смысл множественен. С одной стороны, оставаться Свердловской музкомедией - это все равно что сохранять название Александринский или Мариинский, несмотря на все перипетии истории. Во всяком случае, имя театра столь же известно стране, и слава его велика. С другой стороны, все это накладывает ответственность - не только продолжить лучшие традиции, но их приумножить. А это груз, который выдержать не всем и не во всех обстоятельствах по силам...

Театр, где последние почти уже двадцать лет главным режиссером является Кирилл Стрежнев, до сих пор считается лидером, хотя сам "легкий жанр" находится в ситуации кризиса и пути выхода из него совершенно не очевидны. Эти пути различны, индивидуальны и опробованы свердловчанами с разной степенью успеха. Здесь и опыты переосмысления классики ("Королева чардаша", поданная в стиле модерн, точнее, игры в модерн с неожиданным решением взаимоотношений Сильвы и Бони); продолжение репертуарной линии, связанной с мюзиклами ("Хелло, Долли", поставленная как классический образец жанра в плане динамики действия, пластической его проработки, но и с центральной лирической темой героини, как бы "очеловечивающей" жанр). Это и попытки выйти за пределы привычных комедийных схем, образов, приемов - "Клуб одиноких сердец" на музыку "Битлз" - и, наоборот, стремление вернуть на сцену спектакли, воспоминания о которых живы в памяти старшего поколения исполнителей и зрителей, - "Бабий бунт" Е. Птичкина.

В юбилейный сезон к этому перечню "поисков путей" можно добавить две рубрики, для театра вполне типичные, испытанные в ранние времена, но появляющиеся не слишком часто. Это рубрика "впервые в России" - премьера оперетты И.Штрауса "Калиостро", и рубрика "cоздано в театре", уместная применительно к спектаклю "Парк советского периода" (с подзаголовком "Романтическая прогулка во Времени под музыку советских композиторов").

У двух постановок, показанных в дни празднования, обнаружились общие черты, несмотря на разницу исходного материала. Прежде всего это актуализация прошлого. Ведь история Калиостро - обманщика и шарлатана, надувающего людей, препарирующего их, подобна той, что происходит или происходила недавно, например на ТВ в передачах типа "За стеклом" или в "магических" сеансах Кашпировского. Неслучайно основные события протекают в иллюзионистском стеклянном кубе, а на экране над кубом ассистент мага транслирует кадры одновременно снимаемого фильма про то, что делается в этот момент на сцене. (Правда, если бы фильм не тиражировал происходящее, а вскрывал его суть, или разоблачал, или комментировал, или вступал в какие-то непрямые отношения, то, наверное, не возникала бы ситуация повтора, тавтологии, приема излишнего его усиления.)

В "Парке советского периода" также вызваны к жизни события нашего исторического прошлого, совсем недавнего - предвоенного, военного, послевоенного, от которых щемит сердце, а главное - музыка советских оперетт, эстрадных песен, которая ими порождена. И выясняется, что человеческие типы и ситуации не устарели, они вечны - встречи, любовь, расставания и вновь встречи. А музыка, хотя и подзабыта и сценой почти не востребована, вовсе не плоха, более того, иногда просто готова к немедленному возвращению в театральный обиход.

Кроме актуализации материала, есть сходство двух спектаклей в обобщенной подаче того или иного времени. Это время застывшее, будь то кринолинные и париковые приметы быта Калиостро или обязательные белые носочки и скромные платьица советских девушек довоенных лет. Получается, что сюжет двигается вперед, а на сцене, в сценическом действии, в сценической обстановке изменений мало, почти нет. Происходит экспонирование материала, а не его развитие. Отсюда некоторая рыхлость драматургии спектаклей, при том, что все говорят, поют и пляшут довольно динамично. Чаще, чем прежде, сценическое действие подменяется сценическим движением... Такова общая примета нашего опереточного бытия - уход в ревю, преобладание концертного принципа подачи текста. И это отнюдь не потому, что все наши режиссеры вдруг и напрочь разучились владеть законами театра, видимо, что-то меняется в самих законах, если раз за разом спектакли превращаются в несколько размытые во времени и пространстве композиции... А может, стоит к законам театра вернуться, заново осмыслив их значимость на новом витке спирали?

Примечательно, что в дни юбилейных торжеств Свердловский театр не пытался пустить пыль в глаза и уйти от существующих в опереточном королевстве проблем. Параллельно с торжествами в стенах театра проходила конференция, на которой обсуждались болезни жанра, пребывающего на периферии общественного сознания, и методы их лечения. И это было свидетельством того, что свердловчане не почивают на прежних лаврах, не подвержены "головокружению от успехов", а сознают свою миссию лидера в поисках выхода из кризиса.

Культура, №44, 2003г.

На главную страницу раздела